Региональная общественная организация
Центр социальной поддержки пограничников
"ПОГРАНЗАСТАВА"

Официальный сайт


Здравия желаю Дух




Форма входа
Логин:
Пароль:
Меню сайта
Творчество
Фото и Видео
Главная » Статьи » Рассказы » Чужие рассказы

Продолжение о Викторе Капшуке

От одной операции к другой опыт Капшука как командира постоянно рос. Скоро он стал старшиной. У него появились свои предпочтения в применении тактических приемов и оружия. 

- АГС мне не нравился, - вспоминает Виктор, -  шума много, а толку мало – осколки мелкие, душманы такие ранения переносили легко, поскольку они от природы очень  хорошо переносили боль. К тому же, ночью АГС сильно демаскирует позицию. Не всегда эффективен был автомат калибром 5,45 мм, особенно в «зеленке». Бывает, бьёшь по духу, знаешь, что должен попасть, а пули отлетают от веток и никакого результата. Для этого лучше подходил АКМ, калибром 7,62 – он давал меньше рикошетов. Такие автоматы были у духов, в основном китайского и египетского производства. Но ввозить на территорию Союза мы не могли. Поэтому у нас сложилась любопытная практика. В районах, где была «зеленка» мы создавали тайники, куда закладывали трофейные автоматы 7,62 мм. А так как воевать приходилось в одних и тех же местах по нескольку раз, эти тайники иногда пригождались. В тайниках оказывалось и совсем экзотическое оружие, такое как английская винтовка «Ли Энфилд». В просторечии её называли «бур». Этот «бур» имел сумасшедшую убойную силу и отличную точность, поэтому на операциях очень сильно пригождался. Конечно, это всё выглядит партизанщиной. Но подобное лечат подобным.

Постепенно война получала всё большее ожесточение. Капшук вспоминает, когда во время прочески одного из кишлаков он со своими бойцами обнаружил труп женщины. Она была местной учительницей. Душманы вкололи жертве глаза, вырвали язык и распяли на кресте. Наших солдат это просто шокировало – до какой степени ненависти и безумства нужно было дойти, чтобы сотворить такое!

- Это была простая женщина, которая хотела, чтобы афганские дети были грамотными, - говорит Виктор. – не только дети богатеев, но и бедняков. А они с ней такое… Ведь мы там были не только, чтобы воевать. Я видел, как благодаря советской помощи там появлялись дороги, строились школы, предприятия. Но сейчас об этом никто не вспоминает!

Изменился и характер боевых действий. Чувствовалось, что противник постоянно усиливается. Духи постоянно получали новое лучшее снаряжение и вооружение, бороться с ними было всё сложнее. Заметно это было и возросшему среди пограничников числу раненых, контуженных, а то и убитых. Летом восемьдесят пятого в группе погиб молодой офицер - лейтенант Колмыков. Капшук особенно остро почувствовал эту потерю так как всё произошло на его глазах.

Неожиданно на той стороне возникла «обстановка». Личный состав ДШМГ подняли по тревоге. Группа построилась на плацу, и тут выяснилось, что всех опытных офицеров отправили в отпуск. За старшего оставался лейтенант Колмыков. Он был совсем неопытным, лишь недавно перевелся в ДэШа. К тому же накануне к лейтенанту из России прилетела жена с ребенком. Словом по всему Колмыков мог не лететь. Капшук слышал, как начальник отряда предложил вызывать из военного городка более опытного офицера, находившегося в отпуске, либо найти для группы кого-нибудь из штаба. Но Колмыков поступил по совести – отправился на операцию сам.

- Пока мы загружались в вертолёт, Колмыков посмотрел на ребеночка, поцеловал его, попрощался с женой, она, конечно заплакала. Но лейтенант успокоил, мол, операция простая, - вспоминает Виктор. – действительно, нужно было всего лишь прикрыть колонну. Часто такие операции обходились вообще без стрельбы. Но не в этот раз… Высадились, рассредоточились там был кишлак у подножия небольшой горы. Колмыков и Игорь Чувгай решили разведать эту высотку. Только поднялись, как по ним нам сверху открыли огонь. Мы тут же рассредоточились и стали окапываться. Но это было трудно – грунт одна щебенка. Слышу – по рации Чувгай кричит: «Лейтенанта ранили!» Сержант Вася Хамко, командир второй боевой группы, говорит нужно идти на помощь. Побежали – я впереди, за мной Хамко, следом наш доктор – Геннадий  Конников. Бежали «переставкой» - я бегу, подавляю огнем противника. Патроны у меня заканчиваются – бежит  Хамко. Пока он стреляет, я перезаряжаюсь. Тут выяснилось, что ещё одна группа духов засела в одном из домов в кишлаке, справа от группы Капшука, совсем близко. Они отрыли огонь, и попали в Хамко, в живот. Доктор с аптечкой кинулся к нему и вдруг кричит: «Витя смотри справа!». Смотрю – из-за дувала выскакивают трое духов, наверное, хотели нас добить, или взять в плен. Мы оказались в пяти-шести шагах. Всё происходило почти мгновенно. На автомате я успел, как-то, перезарядится и навскидку ударил по ним. Они оказались близко друг к другу – положил всех одной очередью. Тут подбежали остальные бойцы, оттащили Хамко в укрытие, а я побежал дальше. Добрался до Колмыкова с Чувгаем – смотрю всё. По лейтенанту определенно стрелял снайпер, попал в голову. Колмыков был без каски, в берете. Хоть и говорят, что от пули каска не спасает, но на большой дальности она, может, и защитила бы. А так пуля точно попала в кокарду на берете, и ушла в череп…

Скоро прилетели вертолеты. Душманы пытались отогнать их огнем из ДШК, но их быстро подавили. Раненых загрузили в вертолёт, и он полетел в сторону Союза. Доктор сказал: «Если хватит заменителя крови, то их довезут». Но через несколько минут в эфире прошёл доклад от вертолетчика: «Один груз 200». Стало ясно, что Колмыков не дотянул. Пограничники очистили тот кишлак от противника. По возвращении, Капшук узнал, что его друг Василий Хамко тоже умер, едва вертолёт пересек Пяндж. Ему не хватило заменителя крови.

- Василий был моим другом, с Киевской области, из Черкасс. – говорит Капшук. – после окончания срочной службы я съездил к его матери. Это было очень тяжело. Больше всего меня поразило, что мать не верит в гибель сына. Носит деньги гадалкам, те ей врут, что – да, он жив, в плену. Я её тогда попытался переубедить, что это не правда! Но моя мама (я с ней ездил) сказала – не нужно, пускай верит в то, что хочется. Так ей легче… Хотя мне ещё повезло – не пришлось самому вести «цинк». У нас было так, кто отвозит груз 200, тот получает пять дней отпуска. Плюс ещё пять дней даёт военкомат. Итого, пять дней дома. Но те, кто так побывал дома, говорили, почти всегда: «Лучше бы я эти пять дней провёл на операции, чем так».

А спустя некоторое время и самому Капшуку едва не пришлось попрощаться с жизнью. В один из дней ноября 1985 года Киркинская ДШМГ усиливала Московский погранотряд. После очередной операции она вернулась на советскую сторону, на аэродром поселка Московский. Едва группа выгрузилась из «вертушек», как поступила команда, взять носимый комплект и погрузится обратно на борт. Носимый комплект – это восемь магазинов и автомат. Уже в воздухе Лапушко объяснил цель неожиданного задания.

- В один из кишлаков, за Пянджем с гор спустилась банда, командир которой изъявил желание сдаться на милость официальной власти, - рассказывает Виктор. – обычно духи «сдавались» накануне зимнего периода. Зимой в горах воевать не просто, а тут можно перекантоваться в тепле, с семьями, а по весне опять отправиться воевать. Это повторялось из года в год и ни для кого не было секретом. Мы же должны были встретить банду подписать акт примирения и разоружить её. Задание простое, даже можно сказать – рутинное.

Когда группа высадились у кишлака, там была видимость праздника, местные вместе со спустившимися с гор духами, пели песни и радушно встретили шурави. Но Лапушко, на всякий случай, дал группе команду рассредоточиться и окопаться. Капшуку он приказал взять двух бойцов и занять командную высоту рядом с кишлаком. Как говорится, на всякий пожарный. К тому времени о «гостеприимстве» афганцев советским пограничникам было уже много чего известно.

С Капшуком пошли командир первого отделения сержант Виктор Коваленко и пулеметчик Игорь Ковунский. Выйдя на вершину, пограничники обнаружили несколько давно заброшенных окопов. В них они оборудовали небольшую позицию, с которой отлично просматривались окрестности. Однако вскоре налетел ветер-«афганец». Всё вокруг заволокло мелкой желтой пылью, через которое едва проглядывало солнце. Лапушко вышел на связь с Копшуком и передал, что вертолеты летать не могут, поэтому следует усилить внимание.

- Я приказал Кавунскому выдвинуться с пулеметом поближе к дороге, а сам остался с Коваленко, - рассказывает Капшук. – мы с Ковунским и Коваленко были одного призыва, поэтому нам скоро было на «дембель». Как сейчас помню, все разговоры в тот момент были только об этом предстоящем событии. И тут снова на связь выходит Лапушко и говорит: «Нам объявили войну!» Духи в кишлаке заняли оборону и готовы открыть огонь. Мол, если кто-то выстрелит в их сторону, они откроют ответный огонь. Виктор тогда стал кипятиться, мол, что мы тут высиживаем, пока наши там воюют. Но я ему ответил – раз нам приказано удерживать высоту, будем её удерживать! Тогда Коваленко психанул, пошел в свой окоп и так замаскировался, что я его с трех шагов не мог бы найти, если бы захотел. Кстати мы с Ковунским умели маскироваться не хуже.

Неожиданно с другой стороны от командной высоты появились трое всадников. Они стремительно двигались к кишлаку как раз по дороге пролегавшей мимо засады пограничников. Капшук доложил о всадниках командиру. Тот сказал задерживать их и при этом ни в коем случае не стрелять в сторону кишлака, чтобы не провоцировать банду. У подножия господствующей высоты всадники спешились и двинулись к её вершине с явным намерением занять здесь позицию. Следом за всадниками показались густая масса духов, быстро двигавшаяся в сторону кишлака. Стало окончательно ясно, что «перемирие» изначально было провокацией с целью потрепать шурави в конце очередного сезона войны.

Капшук дал команду подпустить противника на минимальное расстояние и только за тем открывать огонь. Пыль, затянувшая воздух скрывала позиции пограничников, душманы до последнего момента ни о чем не догадывались. Пулеметчик открыл огонь, когда они подошли к нему буквально вплотную. Все трое были убиты на месте. Услышав выстрелы, основная часть банды, шедшая на кишлак, рассредоточилась и двинулась на господствующую высоту. Они не знали, что им противостоят только трое, поэтому повели по высоте плотный огонь.  Пограничники отстреливались, как могли. Виктор вспоминает:

- По нам били из пулеметов, автоматов и гранатометов. Одна из гранат разорвалась рядом с Коваленко. Я переполз в его окоп. Витя был сильно контужен, но жив. Шла кровь из ушей и носа. Когда я стрелял, он кричал, ему было больно от звука выстрелов. Потом оКоваленко и вовсе отключился. Тут Лапушко выходит на связь, говорит, что и в кишлаке духи открыли огонь. Таким образом, вся группа оказалась в кольце. Лапушко говорит мне по рации – как хочешь, держи высоту, если они её займут – накроют всех минометами.

 Внизу в кишлаке, также разгорался серьезный бой. Там были слышны разрывы гранат и минометных мин, плотная пулеметная и автоматная стрельба. По радиостанции было слышно, как командир запрашивал поддержку с воздуха, но из-за пыльной бури вертолёты не могли подняться в воздух. Между тем, здесь на высоте душманы откатились назад и установив малокалиберные минометы стали методично обстреливать кишлак и группу Капшука.  Он вспоминает:

- Всё происходило очень быстро. Прямо у наших окопов стали рваться мины. В какой-то момент меня швырнуло воздух. Я оглох. Только вижу, что Игорь что-то говорит и куда-то показывает рукой. Ничего не слышу, сознание почти не работает, но понимаю – духи идут! Они пошли в атаку, чтобы нас добить. Дальше действовал на автомате. Стрелял, перезаряжал, снова стрелял. В какой-то момент закончились боеприпасы. Игорь притащил боеприпасы, что были у всадников, убитых в начале боя. Но вскоре и они закончились. Духи несли потери, но подходили все ближе и ближе. В какой-то момент они росились на нас врукопашную. Били, резали, кололи друг друга.  Всё это время я балансировал на грани потери сознания. В какой-то момент я осознал, что на моём штык-ноже висит мертвый дух. Казалось, что всё, сейчас конец! И тут, словно счастливое видение – над головой появился белый вертолет. Белой эта машина была из-за «аэрофлотовской» раскраски. Но в тот момент показалось, что вертолет мне привиделся. В следующую секунду машина дала по духам залп НУРСами. Духи не выдержали и побежали. А я отключился. Пришел в себя только в госпитале.

Доктора поставили Капшуку диагноз «контузия средней тяжести». Но он попросил не писать об этом в медицинском заключении, так как к тому моменту окончательно решил связать свою жизнь с границей, стать офицером-пограничником. А неудобный диагноз мог поставить крест на его планах.

В феврале Виктору пришло время демобилизоваться. В штабе один из офицеров сказал, что он может собираться домой. Но затем многозначительно добавил – «с заездом в Москву». В тот момент Капшук ещё не знал, что накануне в офицеры отряда провели собрание, на котором приняли решение представить его к званию Героя Советского Союза. Виктор до последнего не верил, что ему могут вручить звезду героя, поскольку считал, что её дают либо посмертно, либо – космонавтам.

- В Москве меня первым делом стали обучать… строевой подготовке, - рассказывает Капшук. – в Афганистане понятное дело, не до строевой, а тут нужно было идти в кабинет самого Чебрикова. Да ещё сшили мне на заказ форму с дырочкой в том месте, куда вешается Золотая звезда. Я растерялся, не столько от того, что оказался в Москве, сколько от того, что увидел разом столько генералов! Ведь прежде самым большим виденным мною начальником был разве что начальник отряда. А тут со мной беседовали начальник политуправления, начальник управления тыла, начальник управления вооружения. Каждый задавал вопросы, касаемые своего ведомства. В конце концов, меня принял сам Матросов! Он расспросил меня о житье-бытье, а напоследок прямо перед кабинетом Чебрикова, напутствовал – ты там поменьше говори. И вот открывается дверь – заходите. Я, как учили, строевым шагом. Но Чебриков меня успокоил: «Я знаю, вас научили маршировать, но можете идти как обычно, как ходили на той стороне».

Вручив Капшуку награду, Чебриков побеседовал с ним. Расспрашивал о тактике действий, о подготовке личного состава, об особенностях применения оружия. Напоследок Чебриков спросил у Виктора, есть ли у того личные пожелания. Капшук ответил: «Почему звезду вручили мне, а не капитану Лапушко. Он больше достоин этой награды, чем кто бы то ни было!» Чебриков ответил, что этим занимается наградной отдел. Уже когда Виктор вышел из кабинета Чебрикова, один из офицеров наградного отдела спросил его: «Тебе что сынок, этого мало? Что ты лишние вопросы задаёшь?»

После вручения награды Капшук отправился на родину. А уже спустя месяц поступил в Голицинское пограничное училище. Впереди была непростая судьба офицера границы. Но Афганистан так и остался в жизни Виктора Дмитриевича самой яркой и важной страницей биографии.

Оглядываясь назад, Капшук не жалеет о том, что воевал на афганской земле.

- У нас на Украине говорят, не радуйся тому, что соседа дом горит, может и на тебя перекинуться, - размышляет он. – сколько станы запада сделали для того, чтобы в Афганистане продолжалась война, чтобы мы ушли. Мы ушли. И что теперь? Война в Афганистане продолжается, только теперь там гибнут солдаты из тех самых стран, что поддерживали этот пожар.

Андрей Мусалов

Категория: Чужие рассказы | Добавил: Ефимов_Олег (02.11.2009) | Автор: Андрей Мусалов
Просмотров: 2169 | Комментарии: 2
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Поиск по сайту
Статистика
Всего на заставе: 1
Гостей: 1
Пограничников: 0
Поддержка
Категории раздела
Рассказы о службе
Рассказы Виктора Рыжих
Твоя история
Чужие рассказы
Разное
Сайты по тематике

Крылья Границы

Военная песня

Объединение сайтов

Крылья Спецназа

Наш баннер

ЦСПП Погранзастава