За три тысячи километров от ближайшего моря, в пустыне Кара-Кум он  состоял в звании капитана первого ранга и ходил в чёрной военно-морской форме. Закончив все формальности, оставалось только одно: финчасть. То есть получить требование на билеты, деньги и чеки Внешпосылторга, нам нашу зарплату переводили в инвалюту, а в Афгане нам денежное довольствие совсем не выплачивали. Начфин нам сказал, что денег и чеков в данный момент в наличии нет, и  как только появятся, он нам сразу лично пришлёт домой, но мы можем ещё две недели подождать и получить всё, что нам полагается. А  если ждать не будете то до свидания, поезд до Ашхабада через два часа. Мы стояли на пороге штаба, как оплёванные, прикинули, сколько у нас есть денег. Мама прислала мне на дембель 100 рублей, ещё у ребят нашлось 200 рублей. Решили разделить и ехать домой. Но ещё предстояла процедура досмотра на предмет запрещённых для вывоза вещей. Её проводил, кто-то из штабных, но присутствовали Начштаба и замполит.

Когда попросили предъявить деньги и другие ценности, мы показали 300 рублей на восьмерых, и объяснили, что в финчасти денег нет и неизвестно, когда будут, Начштаба ломанулся в штаб, через пять минут  туда же пробежал начальник особого отдела. Буквально сразу нам сказали срочно в финчасть получать деньги и срочно на вокзал. Когда мы зашли в финчасть, нам сразу начали выдавать денежное довольствие. Начфин сидел красный, как рак, держась за щёку, нач. штаба стоял, улыбаясь и почёсывая кулак, а нач. Особого отдела стоял позади начфина и что-то ему, наклонившись, говорил очень тихо, что не мешало последнему вздрагивать после каждого предложения. В общем, всё кончилось благополучно. Мы сели в ГАЗ 66 и выехали из отряда в сторону вокзала. С нами также поехали два старших офицера. Они тоже должны были ехать в Ашхабад. Приехав на вокзал, быстро взяли билеты до Ашхабада, и побежали искать водку.

Нашли спиртное у таксиста и сели в поезд. Когда выехали с отряда, а мы были в зимних шапках, как положено по уставу, хотели их выкинуть по дороге на вокзал, но присутствие старших офицеров не позволило нам так нагло поступить, поэтому решили в поезде. Но оказалось, офицеры едут в одном вагоне с нами, что немного нас смутило, и когда  один из них подошёл к нам, мы напряглись, он представился, дал нам конверты и попросил чтобы мы положили в них деньги и документы и подписали. Привычка выполнять приказы старших у нас ещё осталась, поэтому мы безропотно выполнили его приказ. Подполковник сказал, что в Ашхабаде он нам всё вернёт, а так как он ехал  с нами с отряда мы ему сразу поверили, только не поняли для, чего это всё было надо. Выяснилось очень быстро, как только поезд тронулся, а мы окрыли первую бутылку, по вагону начали ходить каждые 20 минут некие люди и предлагали сыграть в карты. Но мы честно говорили, что денег у нас нет. И они уходили. Я до сих пор благодарен тем ребятам. Неизвестно, чем закончилась бы наша игра, ведь мы тогда верили всем, кто по эту сторону речки. Утром перед  Ашхабадом, пришёл тот офицер и раздал нам конверты, пожелал нам удачи и поблагодарил за службу. На вокзале мы разделились, тепло попрощались, адреса у всех были,  поэтому долго не стояли. 

Мы со Степаном поехали в аэропорт, решили попытать счастье попасть на самолёт до Москвы. И сразу столкнулись с необъяснимым, водитель такси, который привёз нас в Аэропорт, молодой туркменский парень, когда мы попытались расплатиться, сказал, что с пограничников денег не берёт. Мы были ошарашены и немного растеряны, ведь счётчик работал, и значит, он будет платить из своего кармана, но он упёрся и сказал: Вы, пограничники, единственные желанные гости в Туркмении, а моя машина это мой дом, а дорогих гостей я должен принимать в соответствии с нашими обычаями.